Нас познакомила Анастасия Кнор – на тот момент главный редактор телекомпании «РИО». Помню, пришел к ней на интервью, которое готовил для газеты «Жизнь», и долго, скрупулёзно расспрашивал о жизни телевизионного журналиста. 

Спустя неделю в газете вышла моя публикация. Называлась она что-то вроде «Только не пукни в эфире» и подзаголовок «Умоляли меня коллеги».

Кнор настолько развеселил мой хулиганский материал, что она пригласила работать меня на ТВ. 

Виталий Аркадьевич был, что называется, «open». Он с удовольствием тратил время на молодежь, обсуждал с нами темы будущих сюжетов, делился своим опытом, воспоминаниями. 

Однажды вызвал меня к себе и говорит:

- Я был в Польше. Там издают газету, в которой есть только сообщения о смерти и платные некрологи. Давай откроем точно такую же в Самаре? Назовем ее «Некрополис».

Я смутился. А зря, был бы сейчас совладельцем специфического, но востребованного издания.

На самом деле тогда, в «нулевых», меня не интересовало ничего, кроме ТВ. Телевидение затягивало меня все больше, и думать об издании газет, тем более таких, не хотелось. Да и, как оказалось, с получением данных о смерти людей было много сложностей.

О проекте быстро забыли. А ко мне на телекомпании «РИО» быстро приклеилась кличка «Некрополис». 

Единственное, что меня смущало в кабинете Виталия Добрусина, - все стены были завешаны фотографиями героев, с которыми он когда-либо встречался. Так любить себя: до дрожи, до какого-то болезненного эгоистичного припадка - я такое не понимал. 

Добрусин упоминает свой кабинет в книге «Украденные звезды». Мне понравилось, что и он, и писатель Аксенов, с которым Виталий Аркадьевич общался, очень трепетно относятся к своему кабинету, к своему рабочему месту. Мне показалось, что это для них священное пространство. 

Скажу честно, мы на «РИО» посмеивались над Добрусиным каждый раз, оказываясь в его кабинете. Здесь были снимки с Горбачевым, Зюгановым, Ельциным, Титовым и бог еще знает с кем. 

Один человек, с которым я поделился впечатлениями от книги «Украденные звезды», сказал мне так: «Добрусин прожил счастливую жизнь. Видел и встречался с такими людьми… Настоящий звездопад».

Я не могу вспомнить, чтобы Добрусин кричал на подчиненных. Не было такого, чтобы на планерки я приходил опасаясь «разбора полетов». Добрусин и Дранкина (финансовый директор «РИО») никогда не давили на меня, даже когда я журил в своих сюжетах команду Георгия Лиманского. Это потом я понял, что у Добрусина с главой города контракт, а я ставлю в эфир программы, критикующие его проекты. 

Добрусин не пропускал ни один новостной выпуск, который вела Анастасия Кнор, Татьяна Брачий, Михаил Левин или я. Простите, если кого-то забыл.  

Мне нравилось, как Добрусин устроил быт журналистов на телекомпании. У нас была столовая, где вкусно и недорого кормили, парикмахерская, одежда из лучших бутиков города. 

Он готов был поддержать любую адекватную идею. Пусть новаторскую, пусть детскую, но идею. 

«Хочешь делать передачу о футболе? Вперед», - говорил Добрусин.- Рассказывать о самарской политике? Валяй!» Единственный минус: Виталий Аркадьевич был вечно стеснен в деньгах и платил нам, журналистам, крохи. Хотя свободы, свободы было хоть отбавляй.

Как-то раз я сорвался и запил. Причем, зарезав на корню несколько важных проектов и эфиров, о которых мы договаривались. 

Вдобавок я вышел в эфир нетрезвый (мой выпускающий режиссер вообще не стоял на ногах). Время рассказывать новости, а Портнов закрылся в туалете и не выходит. 

Потом началось. Вместо подводки к сюжету выпускающий режиссер Портнов включил рекламный блок. И наоборот. Я жевал и мямлил в эфире так, что Юля Илларионова, отвечающая за новости, сначала закрыла лицо руками, а потом и вовсе выключила телевизор. 

Ольга Алексеевна Король, как всегда, только и сказала: "Мальчик мой..."

Я понял – это провал, и в эфирной студии после ТАКОГО мне не бывать никогда.

На следующий день мы вместе с Портновым сидели в кабинете Виталия Аркадьевича. Выпускающий режиссер за столом, я – на приставном стульчике поближе к выходу.

Помню, что Добрусин сказал: «После того, что я вчера видел в эфире, заниматься телевидением мне больше не хочется».

Мне лично Виталий Аркадьевич бросил: «Папилкин, в эфире вы вели себя, как целка». Я не оправдывался, потому что действительно был неправ.  

Потом Добрусин отчитал Портнова и отправил его работать в студию. Тревожно и похмельно качая головой, выпускающий режиссер удалился. Мы остались вдвоем с Добрусиным.

Больше всего меня поразило, что он не уволил никого из нас. Хотя за такое хулиганство из телевизора гнали. Гнали и назад не брали. 

Смотреть ему в глаза было тяжело, и я рассматривал снимки, развешанные на стенах. 

«Ты понимаешь, что ТВ – это производство. Если хочешь - завод, - спокойно отчитывал меня Добрусин. - Это конвейер, и здесь не должно быть срывов. А все эти басни про творческих людей - выброси из головы». 

Я ответил ему фразой, которой, по легенде, пользовался Владислав Князев, когда попадал под горячую руку Владимира Аветисова:

- Такого больше не повторится. 

Наконец, он, кажется, успокоился, «перегорел» и, откинувшись в своем президентском кресле, серьезно спросил:

- Это правда, что ты пишешь книгу?

- Кто вам сказал, - удивился я.

- Ольга Леонидовна (Дранкина).

Я уже и не помню, зачем я «ляпнул» Дранкиной про книгу. Видимо, выпендривался, получая зарплату, старался поддерживать имидж «творческого человека».

Я не наврал. К тому моменту у меня уже были опубликованы в Сети несколько слабеньких, бесхребетных рассказов. 

- Молодец, - неожиданно похвалил меня Добрусин. - Продолжай, не бросай это дело. 

В тот момент я и не догадывался, что он сам задумал большое литературное произведение. 

Спустя два или три дня меня снова вернули в эфир, и я вел вечерние новости. А этот неприятный разговор забылся.

Добрусина хватило на 670 страниц. Он зачем-то раздавал свою книгу на факультете журналистики в государственном университете. Студенты книгу взяли, но читать не стали. Мне же она досталась случайно, от одной вертихвостки. 

Помню, что первым произведение Добрусина прочитал некогда мой друг и соратник Валерий Трубин.

- Слушай, - сказал Валера. - А ведь Добрусин в «Украденных звездах» не выпячивает себя, не показывает, как Князев (литературный псевдоним - Кирилл Шелестов), какой он крутой и все такое. Он просто пишет летопись: конец 90-х и «нулевые».

Я читал книгу уже после Трубина и согласен с Валерой. Автор часто сдерживает себя от личностных оценок тех или иных событий.

Что понравилось лично мне? Конечно, история предвыборной «войны» Афанасьева и Лиманского. Я приехал жить в Самару в 1999 году и многое не знал. Поэтому главу про дебаты проглотил с огромным удовольствием. 

Понравилось интервью с Аксеновым и Солженицыным. 

Прочитав у Добрусина про Сысуева, наконец, понял, к какой именно ФПГ (финансово-промышленной группе) тот принадлежит. И пересмотрел свои взгляды по отношению к этому человеку. 

У Добрусина получилось и рассказать о своей карьере журналиста, и написать летопись событий, происходящих в Самаре в 90-х и «нулевых». И я «белой» завистью завидую ему. Потому что сам не сдержал слово, которое дал Виталию Аркадьевичу тогда в кабинете. Не стал писать ни художественные, ни документальные «вещи». А бросил «это дело».

Вместо P.S. Уважаемые самарские журналисты, особенно студенты госуниверситета, которым эта книга досталась бесплатно. Дело даже не в том, что вы ее не покупали, а в том, что «Украденные звезды» вряд ли сейчас можно купить в местных книжных магазинах. Так вот, у вас дома лежит непрочитанное сокровище – огромная, вкусно и изящно описанная современная история Самары. Бросайте все, к чертям, и читайте Добрусина.    

Виталий ПАПИЛКИН